— Дай сюда — грозно произнес я, протягивая руку — И не вздумай звать стражу. Тиберий все знает. Моя смерть только укрепит его подозрения.

Я выхватил у побледневшего Пилата свиток, погрузился в чтение. Начиналось письмо весело: “«Марку Юлию от Эмилии Лепиды — радуйся! Ливия Друзилла мертва!…”. Скажи, какая новость — да, мать императора еще в октябре представилась! Я быстро пробежал глазами остальное послание. Писала его моя “мать” из Испании. Точнее из Лузитании. Из письма я понял несколько вещей. Во-первых, мать была в ссылке, причем черт знает где, практически в Португалии. Во-вторых, поскольку главный враг семьи Юлиев-Агриппа — побочной линии Юлиев-Клавдиев — мертва, Эмилия призывала сына не медлить и срочно отправляться в Рим. Если надо — даже дезертировать. Судя по ее намекам — в этом сирийском легионе меня прятали именно от Ливии.

Однако мамаша совсем не владеет азами конспирации. Лепить такое открыто в письме, которое легко перехватить… это ж совсем без мозгов надо быть.

— Так ты изгнанник или шпион Тиберия? — Понтий, наконец, совладал с собой, снова взял в руки колокольчик.

Я полностью, целиком окунулся в звучание Слова. Время послушно остановилось, а я все глубже погружался в свою память. Агриппы… Известный патрицианский род, сподвижники прежнего император Октавиана Августа. Понятно, почему Ливия “вырезала”, а точнее перетравила детей конкурентов.

— Разве одно другому мешает? — пожал плечами я — Тиберий ни в чем не мог отказать своей жестокой матери, но и убивать внука Марка Агри́ппы он не стал. Предложил службу в фрумента́риях (i).

Так, хватит разговоров — надо срочно перехватывать инициативу.

— Какова роль Виттеллия в заговоре? — грозно спросил я.

Понтий отставил колокольчик в сторону, поколебавшись произнес:

— Наместник передает еврейское золото Сеяну. Раз в месяц ростовщики собирают в Иерусалиме караван — я его отправляю в Антиохию.

Пилат мрачно уставился в мозаичный пол — Что теперь будет со мной и с семьей?

— Понтий, а ты веришь в богов? — я встал, и сделав шаг, снова “нырнул” в луч света

Префект посмотрел на меня, зрачки его глаз расширились от удивления. Он даже привстал в кресле

— Меня уже второй раз за сутки спрашивают о подобном… — неуверенно проговорил Понтий — Вчера я судил Назаретянина. Тот мне тоже рассказывал о царстве Божьем. Дескать, он пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. И я его спросил, что есть истина…

—…а он не ответил — закончил я за Пилата

— Почему не ответил? — удивился Понтий — Сказал, что всяк кто от истины, слушает гласа его. Я так ничего и не понял, а фарисеи мне растолковать не захотели.

В дверь постучали, в атриум заглянул легионер в шлеме и с большим глиняным свистком на шее.

— Аве префект! — солдат ударил себя по панцирю кулаком, вскинул руку в приветственном жесте — Беда.

— Что случилось? — Понтий рывком встал ему навстречу

— Евреи громят торговые ряды римских купцов. Лонгин выступил из дворца с двумя центуриями — легионер замялся — И еще…

— Ну что там?!

— Пришел человек от саддукеев. Никодим…

Выходит, что ученики Христа пошли за нами в Иерусалим.

— Что он хочет? — Пилат нахмурился, стал вертеть массивный перстень на пальце

— Тоже солдат. Говорит, евреи убили каких-то учеников из секты этого Назаретяна. И разыскивают остальных.

Слово у меня в голове громко и тревожно загудело, я пошатнулся. Апостолы убиты? Или кто-то другой из учеников?

— Я сейчас подойду — Понтий повернулся ко мне — А ты Марк… Ты жди здесь! Мы еще не договорили.

Взмахнув полой тоги, префект быстро вышел из атриума. Я же так и стоял, не двигаясь, пытаясь вникнуть в набат Слова. Неужели я своими действиями так сильно изменил эту реальность, что…

Ум заходил за разум, перед глазами двоилось. Если апостолы погибли… то кто же теперь понесет Слово Христово людям?!

—…А ты забавный! — сзади раздался звонкий женский голос. Я резко обернулся и погрузился в омут голубых глаз. За моей спиной стояла девушка в зеленой столе. Одежда удивительно гармонировала с ее молочно-белой кожей. Внизу столы была подшита красная полоса, такого же цвета пояс обвивал тонкую талию римлянки.

— Кто ты?

— Разве ты меня не знаешь? — удивилась девушка — Я Корнелия Квинта

Квинта, значит, пятая. Голубые глаза римлянки манили и успокаивали. Слово в голове стихло, я смог перевести дух.

— Я дочь Пилата!

— У Пилата есть дочь?!

— Пятеро дочерей — гордо ответила девушка, поправляя пепельный локон в сложной прическе.

— Что ты тут делаешь?

— Подслушивала — улыбнулась Корнелия — Мама послала узнать, когда мы выезжаем. А вы заперлись с отцом в атриуме…

Девушка внимательно на меня посмотрела — Нет, ты не забавный, ты странный.

Я все еще задумчиво стоял в луче света, падающего из проема в крыше. Может, это и выглядело со стороны странно.

— Это правда — про Иешуа? — Корнелия подошла ближе, я почувствовал какой-то тонкий цветочный аромат — Маме на днях снился этот иудей — проповедник.

— Я должен идти! — я с трудом вернулся из омута девичьих глаз, направился к двери.

Надо как-то исправить то, что я натворил. Хотя бы спасти оставшихся. Как? Обращусь к Лонгину. Он мой должник. Если Понтий не даст солдат — поможет центурион.

— Мы еще увидимся, Марк — донеслось мне в спину, и в голосе Корнелии не было ни капли сомнений.

— Ты знаешь, как меня зовут? — обернулся я в дверях к девушке

— Теперь знаю — дочь Понтия улыбнулась, поправила складку столы на высокой груди. Да она со мной флиртует! Нашла же время, кокетка…

Я вежливо кивнул и быстрым шагом, почти бегом двинулся по коридору, по которому меня вели к Понтию.

— Не так быстро, Юлий! — на моем пути снова оказался тот самый толстяк в тоге, что вел по закоулкам дворца — Удели-ка мне немного времени.

Чиновник выпростал руку из складки тоги, показал мне золотой жетон с летучей мышью и ликторским топориком.

— Я Гай Руф Тиллиус. Ликтор фрументариев в Иудее.

А вот и спецслужбы нарисовались…

— Где твои фасции (ii), ликтор? — поинтересовался я, когда мы зашли в небольшую комнату больше напоминающую кабинет. Шкафы со свитками, стол, на нем карта Иудеи и Идумеи. Судя по отметкам, вокруг Иерусалима находилось сразу два крупных подразделения. Легионы? Похоже, Понтий стягивал к столице воинские части.

— Фасции носят ликторы магистратов — усаживаясь в кресло произнес Гай и кивая мне на стул без спинки рядом — А ты, Марк, глазастый. Тиллиус перевернул карту на столе, убрал разбросанные свитки. — Рассказывай!

— О чем? — я обошел стул, глянул в окно. Створки решетчатых ставен мотало сквозняком, они хлопали по стене. Во дворе наблюдалась суета. Рабы спешно грузили седельные сумки на лошадей, а мешки и корзины в повозки, запряженные быками. Я просто кожей чувствовал как утекает время. В городе волнения, успею ли я спасти апостолов?

— Марк, не заставляй меня прибегать к крайним мерам — толстяк нахмурился, вытащил из под стола миниатюрный арбалет. Взведенный и заряженный небольшой стрелой. Наконечник ее масленно блестел. Яд…?

Я посмотрел в глаза “безопасника”, усмехнулся.

— Если выстрелю в ногу — предупреждающе качнул арбалетом Гай — вытяжка из аконита сразу не убьет, сначала еще помучаешься.

— Похоже в этом доме не только Корнелия подслушивает — произнес я и резко ускорился. Вселенная опять словно “встала на паузу”, а зрачки Тиллиуса начали медленно расширяться. Но ликтор только еще потянулся к спусковому рычагу, а я уже оказался у стола и выхватил из арбалета стрелу.

Надо отдать должное Гаю — он оттолкнулся ногой и кувыркнулся назад, выхватывая из под тоги кинжал. Даже не думал, что толстяк окажется столь резвым.

— Стой! — я повелительно поднял руку, добавив в голос силу Слова. И Тиллиус словно на стену наткнулся. Опустил руку с кинжалом, выпрямился. Словно по стойке “смирно” встал.